Зимняя сказка. Можно со Снежной Королевой Причем такая, которая бы по твоим ощущениям подошла бы именно мне.
Некогда, когда неведомо...Некогда, когда неведомо, да и не время тут важно, на севере земли жил один процветающий народ. Не было у них царя, не было Госдумы, и не сказать, чтобы анархия, а так – самоуправление местное. Жили, однако, хорошо. И как-то так получилось, что самый северный край своих владений отдал этот народ некоей ведьме. То ли сослужила она кому службу добрую, то ли откупиться от неё хотели, в общем, вышло так, что берег моря на самом севере тех земель отошёл той даме, что не к ночи будь помянута.
Это, как водится, присказка, а сказка начинается многими столетиями позже, когда народ тот всем своим процветанием поиздержался, и осталось от него несколько селений, разбросанных в глухих лесах. Леса тёмные, непроходимые, рыщут по ним всякие твари неназываемые, летнего тепла на урожаи не хватает, зимы такие холодные, что землю насквозь промораживает, а ещё почти по полгода солнца не видать. Утверждали слухи, что ведьма на берегу моря жива-живёхонька, и упадок этот весь – её лап дело, а всё потому, что… Ну ведьма ж, что с неё взять: крадёт она солнце, держит, сколько может, и только уж когда совсем жжение стерпеть невозможно становится, отпускает.
Как ни удивительно, один из самых процветающих посёлков находился как раз на границе ведьминой территории. Некогда огромное городище, а к тому времени – всего лишь с десяток жилых домов среди руин прошлого великолепия, был он славен на все окрестные земли. А почему бы не быть ему прославленным, когда там жили самый смелый Охотник, самый умелый Кузнец, самый мудрый Старейшина, самый просветлённый Шаман, самая умелая Знахарка, самая домовитая Жена, самая прекрасная Дева, самый сильный Воин, самая хитрая Старуха... Да разве всех вспомнишь! Но кого ни предложи, и если их всех в десяток домов уместишь – все из того посёлка. А ещё жила в том посёлке Сирота. Какая уважающая себя сказка обойдётся без сироты? И не была эта Сирота особенно несчастной или забитой. Она жила в хорошем доме – вместе с Женой, Девой и Старухой, разумеется. А ещё она занималась любимыми делами: она делала луки и силки (для Охотника), и готовила травяные сборы (для Знахарки). Она вышивала головные уборы бисером (для Шамана) и обставляла кухню (для Жены). Она читала вслух книги подслеповатому Старейшине и носила воду и молоко для закалки Кузнецу. Она обсуждала варианты макияжа с Девой и сюжеты детективов со Старухой. Я уж не говорю про Воина, честное слово, любимых дел у Сироты было полно.
И вот однажды, особенно тяжёлой зимой, жители этого селения решили: если мы такие самые-самые, то почему бы нам не вернуть процветание нашему народу? Всего-то делов, отобрать у ведьмы солнце, не так уж это сложно! Это решение было простым. А вот кому идти к ведьме – не очень. Старейшина нужен в деревне – решать вопросы, Жена нужна – следить за хозяйством, зимой на Охотника вся надежда насчёт пропитания, Знахарку отпускать нельзя, а то вдруг кто заболеет… В общем, понятно, что в конце концов выбор остановился на Сироте. Конкретного дела у неё нет, раз она Сирота, то если пропадёт, особо страшного горя никому не будет, а с другой стороны – человек умелый, поди, уговорит или обхитрит ведьму. Так что снарядили её в дорогу, дали строгие указания без солнца не возвращаться и ведьме спуску не давать, и отпустили на север. Ну, или отправили, это как посмотреть.
Долго ли, коротко ли… впрочем, притворяться не будем: долго. По глубокому снегу, да непроглядной ночью, да ещё сквозь время от времени возникающую метель – ой как долго. Скажите спасибо, что дошла. Сколько времени шла Сирота, не сказать, потому как без солнца, и с небом, тучами затянутым, дней не сосчитаешь. Но вот вышла она на берег (как положено, скалистый) северного моря (как положено, замёрзшего) и видит – сидит на утёсе Ведьма.
На утёсе Ведьма сидит. Сидит скрючившись, в шкуры одета, остатки седых волос сальными прядями левый глаз закрывают, а на правом – бельмо. Нос аристократическим крючком, губы тонкие – не видать, сидит она, щурится на небо, а костлявыми пальцами с чёрными когтями перепутанную пряжу перебирает. А вы как думали?
Здесь небо над морем – звёздное, а пряжа в руках у Ведьмы – всех цветов спектра, вот только инеем покрыта, и кажется потому – серой.
Шла Сирота неведомо сколько времени, шла по ледяному лесу, шла одна, не с кем словом перекинуться, и когда шагнула она к Ведьме и открыла рот, чтобы по наказу селения солнце назад просить, ни звука не смогла издать. Только хрустнул снег у неё под ногами – вот и всё, что нарушило тишину у моря. Тишина эта, надо сказать, была отменная, ножом резать и на весах взвешивать, так что шажок Сироты как громом прогремел. Ведьма хоть и старая, но не глухая, и тут же повернулась к девушке. Осмотрела её правым глазом, как – непонятно, а потом отпустила пряжу одной рукой и отвела волосы от левого.
Смотрит Ведьма на Сироту, а Сирота на Ведьму, и видит в глубине её чёрного-чёрного глаза золотую искру. Нет, не золотую, солнечную, и тут становится ей так тепло, что скидывает она шапку, шарфы, шубу – а ей всё жарче, продолжает она раздеваться, и уже стоит на снегу голая, но жар только нарастает, как будто не в ледяной пустыне она, а в песчаной, и чувствует, как плавится на ней кожа, и мышцы, и органы, и остаются от неё только кости, выбеленные и омытые солнцем.
Проснулась девушка под сосной на окраине своего селения. Встала, отряхнула снег и пошла домой. Пытались её встречные расспросить о том, где она была, да что произошло, но никому она ничего особенного не рассказала. Ну, разве что может быть Деве. Когда та подросла.
А в тот день наша героиня вернулась домой, натянула тетиву на лук, который клеила Охотнику, взяла талисман, который готовила Шаману, согрелась чаем, который смешала Знахарке, да и пошла в лес.
Некогда, когда неведомо...Некогда, когда неведомо, да и не время тут важно, на севере земли жил один процветающий народ. Не было у них царя, не было Госдумы, и не сказать, чтобы анархия, а так – самоуправление местное. Жили, однако, хорошо. И как-то так получилось, что самый северный край своих владений отдал этот народ некоей ведьме. То ли сослужила она кому службу добрую, то ли откупиться от неё хотели, в общем, вышло так, что берег моря на самом севере тех земель отошёл той даме, что не к ночи будь помянута.
Это, как водится, присказка, а сказка начинается многими столетиями позже, когда народ тот всем своим процветанием поиздержался, и осталось от него несколько селений, разбросанных в глухих лесах. Леса тёмные, непроходимые, рыщут по ним всякие твари неназываемые, летнего тепла на урожаи не хватает, зимы такие холодные, что землю насквозь промораживает, а ещё почти по полгода солнца не видать. Утверждали слухи, что ведьма на берегу моря жива-живёхонька, и упадок этот весь – её лап дело, а всё потому, что… Ну ведьма ж, что с неё взять: крадёт она солнце, держит, сколько может, и только уж когда совсем жжение стерпеть невозможно становится, отпускает.
Как ни удивительно, один из самых процветающих посёлков находился как раз на границе ведьминой территории. Некогда огромное городище, а к тому времени – всего лишь с десяток жилых домов среди руин прошлого великолепия, был он славен на все окрестные земли. А почему бы не быть ему прославленным, когда там жили самый смелый Охотник, самый умелый Кузнец, самый мудрый Старейшина, самый просветлённый Шаман, самая умелая Знахарка, самая домовитая Жена, самая прекрасная Дева, самый сильный Воин, самая хитрая Старуха... Да разве всех вспомнишь! Но кого ни предложи, и если их всех в десяток домов уместишь – все из того посёлка. А ещё жила в том посёлке Сирота. Какая уважающая себя сказка обойдётся без сироты? И не была эта Сирота особенно несчастной или забитой. Она жила в хорошем доме – вместе с Женой, Девой и Старухой, разумеется. А ещё она занималась любимыми делами: она делала луки и силки (для Охотника), и готовила травяные сборы (для Знахарки). Она вышивала головные уборы бисером (для Шамана) и обставляла кухню (для Жены). Она читала вслух книги подслеповатому Старейшине и носила воду и молоко для закалки Кузнецу. Она обсуждала варианты макияжа с Девой и сюжеты детективов со Старухой. Я уж не говорю про Воина, честное слово, любимых дел у Сироты было полно.
И вот однажды, особенно тяжёлой зимой, жители этого селения решили: если мы такие самые-самые, то почему бы нам не вернуть процветание нашему народу? Всего-то делов, отобрать у ведьмы солнце, не так уж это сложно! Это решение было простым. А вот кому идти к ведьме – не очень. Старейшина нужен в деревне – решать вопросы, Жена нужна – следить за хозяйством, зимой на Охотника вся надежда насчёт пропитания, Знахарку отпускать нельзя, а то вдруг кто заболеет… В общем, понятно, что в конце концов выбор остановился на Сироте. Конкретного дела у неё нет, раз она Сирота, то если пропадёт, особо страшного горя никому не будет, а с другой стороны – человек умелый, поди, уговорит или обхитрит ведьму. Так что снарядили её в дорогу, дали строгие указания без солнца не возвращаться и ведьме спуску не давать, и отпустили на север. Ну, или отправили, это как посмотреть.
Долго ли, коротко ли… впрочем, притворяться не будем: долго. По глубокому снегу, да непроглядной ночью, да ещё сквозь время от времени возникающую метель – ой как долго. Скажите спасибо, что дошла. Сколько времени шла Сирота, не сказать, потому как без солнца, и с небом, тучами затянутым, дней не сосчитаешь. Но вот вышла она на берег (как положено, скалистый) северного моря (как положено, замёрзшего) и видит – сидит на утёсе Ведьма.
На утёсе Ведьма сидит. Сидит скрючившись, в шкуры одета, остатки седых волос сальными прядями левый глаз закрывают, а на правом – бельмо. Нос аристократическим крючком, губы тонкие – не видать, сидит она, щурится на небо, а костлявыми пальцами с чёрными когтями перепутанную пряжу перебирает. А вы как думали?
Здесь небо над морем – звёздное, а пряжа в руках у Ведьмы – всех цветов спектра, вот только инеем покрыта, и кажется потому – серой.
Шла Сирота неведомо сколько времени, шла по ледяному лесу, шла одна, не с кем словом перекинуться, и когда шагнула она к Ведьме и открыла рот, чтобы по наказу селения солнце назад просить, ни звука не смогла издать. Только хрустнул снег у неё под ногами – вот и всё, что нарушило тишину у моря. Тишина эта, надо сказать, была отменная, ножом резать и на весах взвешивать, так что шажок Сироты как громом прогремел. Ведьма хоть и старая, но не глухая, и тут же повернулась к девушке. Осмотрела её правым глазом, как – непонятно, а потом отпустила пряжу одной рукой и отвела волосы от левого.
Смотрит Ведьма на Сироту, а Сирота на Ведьму, и видит в глубине её чёрного-чёрного глаза золотую искру. Нет, не золотую, солнечную, и тут становится ей так тепло, что скидывает она шапку, шарфы, шубу – а ей всё жарче, продолжает она раздеваться, и уже стоит на снегу голая, но жар только нарастает, как будто не в ледяной пустыне она, а в песчаной, и чувствует, как плавится на ней кожа, и мышцы, и органы, и остаются от неё только кости, выбеленные и омытые солнцем.
Проснулась девушка под сосной на окраине своего селения. Встала, отряхнула снег и пошла домой. Пытались её встречные расспросить о том, где она была, да что произошло, но никому она ничего особенного не рассказала. Ну, разве что может быть Деве. Когда та подросла.
А в тот день наша героиня вернулась домой, натянула тетиву на лук, который клеила Охотнику, взяла талисман, который готовила Шаману, согрелась чаем, который смешала Знахарке, да и пошла в лес.
-
-
09.01.2007 в 01:01Спасибо большое!
-
-
09.01.2007 в 01:16Подходит?
-
-
09.01.2007 в 02:04